Их преступления законодательно отделены от всех прочих
Принятые Госдумой во втором чтении поправки к Уголовно-процессуальному кодексу (УПК) должны помочь следователям и судьям разграничивать обычные и предпринимательские преступления. Автором изменений выступил Верховный суд — предполагается, что они помогут защитить бизнес от злоупотреблений правоохранителей во время следствия и обеспечить избрание более мягких мер пресечения, позволяющих вести предпринимательскую деятельность и во время разбирательств. Эксперты согласны, что проблему нужно урегулировать законодательно, но отмечают, что на практике многое зависит от субъективных решений силовиков и судей. Госдума 12 октября одобрила во втором чтении поправки к ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса, позволяющие разграничить понятия предпринимательских и обычных преступлений. С инициативой внести ясность в этом вопросе выступил Верховный суд. Сейчас для подозреваемых или обвиняемых в экономических преступлениях действуют специальные правила производства по уголовным делам, но при этом само понятие преступлений, совершенных в связи с предпринимательской или иной экономической деятельностью, в УПК отсутствует. Из-за этого следователям Следственного комитета, МВД и ФСБ, а также судам сложно разграничить экономические и иные преступления, указано в пояснительной записке к проекту. Поправки можно считать продолжением курса на декриминализацию экономических преступлений и снижение рисков необоснованного уголовного преследования — напомним, что после начала военной операции власти решили отчасти нивелировать вызванные санкциями неудобства большей свободой ведения предпринимательской деятельности. Принятый законопроект определяет два вида преступлений, связанных с предпринимательской деятельностью. В первом случае речь идет об индивидуальных предпринимателях: сказано, что такие преступления бизнес совершает в ходе самостоятельной деятельности, направленной на систематическое получение прибыли, а также при управлении имуществом для бизнеса. Во втором случае речь идет о работе члена органа управления компании или самой компании — когда преступление связано с управленческими полномочиями менеджера либо с самостоятельной деятельностью компании, направленной на получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ, оказания услуг или иной экономической деятельности. Ожидается, что эти формулировки позволят защитить бизнес от злоупотреблений во время следственных действий, в том числе от изъятия документов для признания их вещественными доказательствами. В результате бизнес сможет продолжать работу во время предварительного расследования и судебного разбирательства. Изменения могут повысить уровень процессуальных гарантий для подозреваемых и обвиняемых, сократить количество случаев заключения под стражу предпринимателей по экономическим статьям в пользу более мягких мер пресечения (залог, запрет определенных действий). Из-за отказа признавать преступления в сфере предпринимательской деятельности предпринимательскими искажается статистика — в ней они не учитываются. Поэтому, отмечает руководитель экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов «Деловой России» Екатерина Авдеева, даже невозможно оценить масштаб проблемы. Между тем число уголовных дел по экономическим статьям и статьям о мошенничестве в РФ продолжает расти. Речь идет о ст. 159–159.6 (мошенничество и его разновидности), 160 (присвоение или растрата), 165 (причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием), а также о главе 22 УК «Преступления в сфере экономической деятельности». В первом полугодии 2023 года в производстве следственных органов числилось 352 тыс. дел по этим статьям УК, и это на 15% больше, чем в первом полугодии 2022 года. Управляющий партнер Criminal Defense Firm Алексей Новиков считает, что поправки давно назрели. Хотя отдельные разъяснения можно извлечь из судебных решений и сейчас, они свидетельствуют о разрозненном подходе к вопросу. Уполномоченный по защите прав предпринимателей Борис Титов, впрочем, к изменениям относится скептично, отмечая, что Верховный суд предлагает использовать понятие предпринимательской деятельности, данное в ст. 2 Гражданского кодекса. «Вот просто взять и скопировать две строчки оттуда. Никакого изменения в логике действий правоохранителей, которые отказываются признавать предпринимателей предпринимателями, это не повлечет. Если следователь считает подозреваемого мошенником (а он, очевидно, считает, иначе не возбуждал бы уголовное дело), то, как и прежде, ему ничего не мешает написать, что мошеннический умысел не имеет ничего общего с «систематическим получением прибыли». А уж в случае, когда речь идет о контракте с государством, это почти гарантировано»,— рассуждает Борис Титов. Так, следствие и суды часто отказываются применять положения ч. 1.1 ст. 108 УПК, если речь идет о «хищении» бюджетных средств, хотя Конституционный суд четко сказал, что для определения «предпринимательского характера» все равно, кто является заказчиком. Руководитель экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов «Деловой России» Екатерина Авдеева поясняет, что игнорирование правоохранителями факта совершения преступления именно в сфере предпринимательской деятельности приводит к неприменению обозначенных в ст. 81.1 УПК сроков возврата изъятого имущества или к его приобщению к материалам дела в качестве вещественных доказательств, к избранию меры пресечения в виде заключения под стражу с игнорированием положений ч. 1.1 ст. 108 УПК РФ. Она отмечает, что в проекте раскрывается понятие предпринимательской деятельности для применения процессуальных гарантий, предусмотренных ст. 20, 811, 108 и 164 УПК, а также для статей Особенной части кодекса, которые относятся к предпринимательской сфере с оговоркой. В целом эксперты поддерживают тренд на гуманизацию уголовного законодательства, но отмечают, что отдельные новеллы ситуацию не исправят. Бизнес-омбудсмен Борис Титов считает, что ничего кардинально не изменится, пока для экономических статей в сочетании с наличием у подозреваемого статуса члена руководящего органа организации или индивидуального предпринимателя не начнет главенствовать императив — сначала применяется залог. «Не складывается с залогом, можно думать о более серьезных мерах пресечения. Нам вообще не хватает неоспоримых критериев, при которых заключение под стражу не применяется. И, возможно, не только для экономических составов, но и в целом»,— говорит Борис Титов. Партнер NOVATOR legal Group Олег Дьячков считает, что предложенного Верховным судом пояснения предпринимательской деятельности недостаточно. Он отмечает, что, согласно сложившейся судебной практике, в случае заключения контракта с заказчиком в лице муниципального или государственного органа его исполнение не относится к предпринимательской деятельности. «Однако в большинстве случаев потерпевшим при совершении экономического преступления выступает именно государственный или муниципальный орган. В связи с этим остро нуждается в проработке определение того, какой организационно-правовой формой должны обладать стороны сделки в предпринимательской деятельности. Это позволит расставить все на свои места без ущемления прав предпринимателей»,— считает Олег Дьячков. Что о поправках к УПК говорят эксперты
Контекст